Альберт Ненароков - История. История России. 11 класс. Углублённый уровень. Часть 1
⦁ Почему Учредительное собрание отказалось обсуждать предложенную большевиками Декларацию прав трудящегося и эксплуатируемого народа? В чём обвиняет большевиков Церетели? К чему призывает он в своём выступлении?
§ 23. Классовые инстинкты и ратное противоборство
Торжество классовых инстинктов. Грандиозный эксперимент по разрушению старого мира «до основания», чтобы на его развалинах построить новый, представлял собой на деле торжество классовых инстинктов. Непримиримость враждующих сил открывала дорогу к гражданской войне. По Ленину, это был «целый исторический период» состояния «придавленной войны», «военных мер против противников пролетарской власти». Победа в этой «войне» объявлялась главной целью диктатуры пролетариата.
За исторический период этой «придавленной войны», подчёркивал вождь большевиков, «эксплуатируемые крепнут, мужают, растут, учатся, скидывают с себя «ветхого Адама» наёмного рабства по мере того, как растёт сопротивление их врагов – эксплуататоров».
Ленин писал эти строки в декабре 1917 г. во время краткого четырёхдневного отпуска, который проводил в Финляндии на вилле Халила. Ни одну из набросанных там статей («Из дневника публициста», «Запуганные крахом старого и борющиеся за новое», «Как организовать соревнование?» и «Проект декрета о потребительных коммунах») он в печать не передал. Вероятно, хотел понять для себя, как далеко может завести силовая логика разворачивающейся классовой борьбы.
Залогом успеха «в достижении общей единой цели: очистки земли российской от всяких вредных насекомых, от блох – жуликов, от клопов – богатых и прочее и прочее», по мнению Ленина, являлось разнообразие форм этой «очистки», непременное участие в ней всевозможных организаций трудящихся, которые таким образом приобретают на практике огромный опыт, способный обеспечить успех социалистических преобразований.
Лениным была намечена целая программа силовых мер, призванная переделать «вредных» людей: «В одном месте посадят в тюрьму десяток богачей, дюжину жуликов, полдюжины рабочих, отлынивающих от работы <…> В другом – поставят их чистить сортиры. В третьем – снабдят их, по отбытии карцера, желтыми билетами, чтобы весь народ, до их исправления, надзирал за ними, как за вредными людьми. В четвёртом – расстреляют на месте одного из десяти, виновных в тунеядстве. В пятом – придумают комбинации разных средств и путём, например, условного освобождения добьются быстрого исправления исправимых элементов из богачей, буржуазных интеллигентов, жуликов и хулиганов. Чем разнообразнее, тем лучше, тем богаче будет общий опыт, тем вернее и быстрее будет успех социализма, тем легче практика выработает – ибо только практика может выработать – наилучшие приёмы и средства борьбы».
Первые жертвы насилия. Первыми от необузданности классовых инстинктов пострадали кадеты. Декрет, объявлявший их партией врагов народа, звучал как приговор.
Почти одновременно с подписанием данного декрета на квартире «красной» графини С. В. Паниной, где проходило заседание ЦК кадетской партии, арестовали и отправили в Петропавловскую крепость даже «неприкасаемых» – членов Учредительного собрания. Вскоре двое из них, Ф. Ф. Кокошкин и А. И. Шингарёв, переведённые по состоянию здоровья из Трубецкого бастиона в Мариинскую тюремную больницу, были зверски убиты ворвавшимися в больничный корпус матросами и солдатами. Убийц так и не нашли.
Сама графиня Панина 10 декабря предстала во дворце великого князя Николая Николаевича перед только что учрежденным революционным трибуналом за отказ передать новому правительству средства бывшего Министерства народного просвещения. Трибунал признал Панину виновной в противодействии народной власти. Однако, учитывая её заслуги перед российским освободительным движением (связь с либеральными кругами, материальная помощь Всероссийскому земскому союзу, благотворительная деятельность – на её средства в Петербурге был построен Лиговский народный дом), ограничился вынесением общественного порицания, а после внесения в кассу Народного комиссариата просвещения соответствующей суммы графиню вообще освободили.
Столь мягкий приговор объяснялся в значительной мере тем, что трибунал заседал впервые и правовая основа его деятельности ещё не была определена. Согласно инструкции ему надлежало руководствоваться «обстоятельствами дела и велениями революционной совести». Вскоре это было исправлено. Специальное указание Наркомата юстиции подчёркивало, что революционные трибуналы не связаны никакими ограничениями в выборе мер борьбы с контрреволюцией, кроме тех случаев, когда законом предусмотрены меры не ниже определенного наказания.
Первый смертный приговор был вынесен Революционным трибуналом при ВЦИК, созданном по указанию Ленина для рассмотрения дел о государственной измене. По настоянию Троцкого трибунал приговорил командующего Балтийским флотом А. М. Щастного к расстрелу, обвинив его в подготовке «условий для контрреволюционного государственного переворота». Тогда же Мартов написал одну из самых своих пронзительных работ – «Долой смертную казнь!». В ней, словно предчувствуя трагедию «Большого террора», он пророчески заметит: «Зверь лизнул горячей человеческой крови. Машина человекоубийства пущена в ход. Кровь родит кровь». Только по сообщениям печати в ЧК за семь месяцев 1918 г. казнили более 2 тыс. человек.
Репрессии неумолимо перерастали в террор. После убийства председателя Петроградской ЧК М. С. Урицкого и покушения на Ленина большевики официально объявили о проведении политики «красного террора». Белые подобного не объявляли, но от красных в применении насилия не отставали.
Обе стороны открыто стали использовать практику заложничества, превентивных арестов, заключения в тюрьмы и концентрационные лагеря. Накал борьбы был таков, что список взаимных жестокостей непрерывно рос. Жертвы обоюдного террора исчислялись десятками, если не сотнями тысяч.
Символом преступности безрассудного насилия стал расстрел в Екатеринбурге в ночь на 17 июля 1918 г. без суда и следствия бывшего императора, его жены, сына, четырёх дочерей, а также домашнего врача и трёх слуг.
«Красногвардейская атака на капитал». Экстремальный характер политической борьбы определял и характер принимаемых решений. Во имя равенства и восстановления справедливости начался передел собственности и богатств.
В кратчайшие сроки прошли национализация банков и ревизия всех имевшихся в них «стальных ящиков» (так называли в те годы сейфы индивидуального пользования). Были аннулированы все государственные займы, внутренние и внешние. За введением рабочего контроля над фабриками и заводами последовало их принудительное отчуждение. С марта по июнь были обобществлены целые отрасли промышленности: сахарная, нефтяная, транспортное машиностроение и др. Каждое из этих действий являлось практическим воплощением лозунга «Грабь награбленное!».
28 июня 1918 г. был принят Декрет о национализации крупной промышленности. К осени в руках государства оказалось около 10 тыс. крупных промышленных предприятий и все железные дороги. С лета следующего года темпы обобществления возросли. К государству стали переходить средние и часть мелких промышленных предприятий. В 1920 г. их число уже составило около 40 тыс.
Все средства производства национализировались методом безвозмездной экспроприации. Ленин определил эти действия точно и кратко: «красногвардейская атака на капитал». На практике они означали разрушение рыночной экономики, сменить которую должно было государственное регулирование «народного хозяйства». Для этого декретом ВЦИК от 1 декабря 1917 г. был создан Высший совет народного хозяйства (ВСНХ).
По словам Ленина, ВСНХ являлся «боевым органом для борьбы с капиталистами и помещиками в экономике», подобным тому, каким был Совет народных комиссаров в политике. Однако создание ВСНХ и местных советов народного хозяйства (совнархозов), в которых вскоре оказалось занято около двух третей общего числа служащих советского государственного аппарата, не могло приостановить обострения экономического кризиса в стране. Промышленное производство сокращалось невиданными ранее темпами. Износ оборудования с каждым днём приобретал необратимый характер. Производительность труда неуклонно падала. Даже чрезвычайные меры не обеспечивали элементарной дисциплины на производстве. От всего этого страдали качество и сырья, и продукции. Фактическим признанием катастрофических последствий от волюнтаристских вмешательств в экономику стали произнесённые Лениным в мае 1918 г. на Первом Всероссийском съезде совнархозов слова о том, что не было ещё в истории хотя бы одной «действительно» великой революции, которая обошлась бы «без разложения, без потери дисциплины, без мучительных шагов опыта».
